Места Петрозаводска, связанные с именем народной поэтессы.

Памятная доска на здании гимназии - теперь в этом здании "Дом кантеле" (рядом с музеем ИЗО)

СОВРЕМЕННАЯ ГОСТИНЦА В РАЙОНЕ мАЛОЙ сЛОБОДЫ, НА УЛИЦЕ фЕДОСОВОЙ 

    Улица Федосовой раньше называлась Военной. Возможно, дом, где жили Ирина и Яков Федосовы, стоял здесь. Этой версии придерживается большинство исследователей, с которыми мы побеседовали. Но точных доказательств ни у кого нет.

   Однако,  в "Плаче о холостом рекруте", мы (Карина Широкова - автор "находки") обнаружили довольно любопытные строки. Зная, что Ирина Андреевна часто описывала реальные события, они, на наш взгляд,  своеобразный указатель:

"И как я да была в городе Петровскоем,

И хоть недолгой я была поры да времечки,

Хоть одну жила уречную неделюшку,

И насмотрелась на несчастных я головушек,

И на победну горьку жизнь я на солдатскую!".

     Улицы, находящиеся рядом - Военная, Солдатская слобода. В самом плаче - яркое описание пребывания солдат в казармах "злодийного города" - Петрозаводска, который упомянут в плаче 12 раз!.

    В самом большом по объему из опубликованных в «Избранном» плаче примерно на 14 страницах из 57 от лица соседки, у которой брат отдан в рекруты и которая неделю прожила в Петрозаводске, навещая его в казармах, рассказывается о горькой участи «солдатушек».  

   «… И быдто белочки солдатики поглядают, и быв упалы серы заюшки посматривают»  через решетки казармы, избиты спины, подбиты «очушки», «исколочена голова», вода для питья – «со ржавушкой».   Свирепые ротные кричат по-звериному. "Комендеры" нерусские. Вот имена командиров,  например, Олонецкого 14 пехотного полка с 1869 по 1895 год: Шильдер-Шундер, Черемзин, Миркович, Москалиц, Мек, Айгустов, Пакллен, Мау. Новобранцы выстроены в «шариночки», в лицо им дуют ветры на палящем крещенском морозе. Соседка часами ходит у «казарм казенных», задаривая «караульщиков». Из пожарных труб, из бочек с ключевой водой караульщики окачивают причитывающих женщин – «надрыгаясь» над ними. Можно, конечно, и понять этих "шутников" - вот с какими словами обращается к ним в плаче героиня Ирины Федосовой: "Когда бреют лоб, мать вопит:

Будьте прокляты, злодеи супостатные!

Вергай скрозь землю, некресть ты поганая!..

И кабы мне да эта бритва навостеная,

И не дала бы я злодийной этой некрести

И над моим ноньку рожденьем надрыгатися!

И распорола бы я груди этой некрести,

И уж вынула бы я сердце тут с печенью,

И распластала бы я сердце на мелки куски,

И я нарыла бы корыто свиньям в месиво,

А и печень я свиньям на уеданьице!"

   Пожарные трубы, применяемые против причитальщиц, вызывают ассоциацию с разгоном демонстрации. Во второй половине 60 годов, отмечает Чистов, набор в армию резко увеличился. Солдаты давали клятву об отречении от родных, за укрывательство рекрута следовало зверское наказание.

   Бывали случаи, когда солдаты убивали своих "комендеров" - на станции Петрозаводск была несохранившаяся могула солдата местной команды, убившего своего фельдфебеля (Забытая могила // Красная Карелия. 1926. 8 июля)

    Соседка  «вопит» 12  раз. Близким она советует сделать портрет солдата,  от боли разлуки поможет и молитва «Миколе многомилостивому» - не только "крестьянскому заступнику", но и покровителю моряков, рекруты на Онего становились матросами .

Бараки-казармы. Петрозаводск. 1915 год. Фото Прокудина-Горского библиотеки имени Б.Н. Ельцина

    Военная, возможно, так и называлась потому, что здесь находились казармы – это была окраина города, в стародавние время был Градский вал (см. нижн). То есть описание казарм на Военной вполне могло быть картинкой с натуры. На архивной карте 1854 года по Неглинке расположены военные объекты, склады. В Национальном архиве мы нашли подтверждение того, что казармы были здесь: петрозаводский мещанин Никита Степанович (Мут)ковский осуществлял забой скота Олонецкой губернии на скотобойне "за солдатской казармой у озера "Онего",  указывают архивные документы 1882-1883 года. Скотобойня терпит убытки. У старшего научного сотрудника музея-заповедника "Кижи" Б. Гущина мы нашли упоминание  о том, что здесь же постоянно стоял Петрозаводский резервный полк - и сюда плакать по рекрутам приходила Ирина Федосова! Ох, не простой, не "идиллически-столярной", была жизнь Ирины Андреевны в Петрозаводске! 

  И. Репин. Проводы новобранца

"Хоть и честен солдат, да шинель на нем вор".

Несладкой была и жизнь солдата." За богом молитва, за царем служба не пропадут!" - но  отставные рекруты доживали жизнь в богадельнях, в губернии искали беглых солдат из далекой Сибири, подделывались "контр-квитанции" от службы в армии. "Солдат не брат", - приговаривала Ирина Федосова, -  "с солдатом дружись, а за топор держись!". Солдаты пили и дрались, убивали хозяек постоялых дворов, двое ограбили Соломенскую и Деревянскую церкви, но, сообщает газета "Олонецкие Губернские Ведомости" - похищенные  крест с финифтью и две серебряных тарелки  были обнаружены и возвращены.

   В той же газете сообщается о наборе в рекруты. 15 января 1865 года открылся рекрутский набор. Закончен 22 января, раньше срока. Рекруты отправлены бесплатными общественными подводами в город, купцы угощали их водкой и белыми калачами, батюшки кропили святой водой. 
Рекруты, де, пляшут от радости, - пишет газета, -  как их признают годными, хотят идти служить,  вот двое объявились больными, но передумали - и тоже пошли. Один уходит от молодой жены, а когда его спрашивают - не жалко ли оставлять жену - тот отвечает "нисколько"...

"Нонь я дольщица Никольской славной улицы..."

   Мы нашли у Ирины Федосовой упоминание еще одной улицы, которая в то время была в Петрозаводске. Это улица Никольская, район современной улицы Красной. Улица эта упоминается в устоявшейся словесной форме "нонь я дольщица, половинщица..." - оно, по первоначальному смыслу, очевидно, означало "быть в доле" - в земельном наделе, в доме. Названия улиц меняются - Никольская, Крещенская... В "Плаче по мужу" 1868 года (Яков, конечно, был жив) Ирина Андреевна упоминает Никольскую ( "Избранное", с. 74). Чистов упоминает в примечаниях к этому плачу, что это образ кладбища, могилы. То есть буквально - "в доле с кладбищем".

  В районе Красной, действительно, было Неглинское кладбище.  Кладбище примерно XVIII века, застроено жилыми домами в середине XIX века. В 1930-е годы на этом месте было построено здание бани № 1. Кладбище на Широкой улице было закрыто в только 1874 году. Захоронения сместились в район Вольной, там было старообрядческое кладбище, о нем речь пойдет дальше.

"Нонь я дольщица Никольской славной улицы, 

Половинщица Варварской славной буявы..."

    Буява - кладбище. В словаре В. Даля  "БУЯВЫЙ лес, буявое мясо, арх. сырой, сочный, мокрый". Мать сыра-земля? Также это слово возводят к раннему Новгороду, в значении  "заброшенное кладбище".  В словаре  Даля «буйвище» — «возвышенное, открытое кругом место; пустырь на возвышении; погост, место, где стоит церковь (обычно на возвышенности), место внутри ограды церковной; кладбище, могилки, могильник.. .»

   Вторую строку (Варварка) разгадать не удалось. Возможно, речь идет о кладбищенской церкви? 

"ВИЮТ ВИТРЫШКИ НА ШИРОКОЙ НА УЛИЧКЕ..."

"Широкая уличка" - давнее устоявшееся выражение. Однако в Петрозаводске была и улица с названием Широкая - Широкая Слободская. Она находилась перед Малой Слободской, сегодня это Левашовский бульвар, а в те времена это были две проезжие дороги, на ухабах и рытвинах которых то и дело застревали колеса телег. Витрышки действительно веяли с холодного синего Онего. А вела Широкая на кладбище (ныне - район бани на Красной).

Если вспомнить, что Ирина Федосова говорила, что не может плакать о тех, кого уже оплакала когда-то, потому что не помнит покойников, если наша догадка верна, то плачи, записанные Барсовым, хотя бы частично могли быть созданы ею в Петрозаводске! А значит, и по эту сторону Онего звучал ее голос...

ЭТОТ ДОМ СТОЯЛ ГДЕ-ТО РЯДОМ СО СТОЛЯРНОЙ МАСТЕРСКОЙ ЯКОВА фЕДОСОВА, 

ИРИНЕ АНДРЕЕВНЕ, НЕСОМНЕННО, ДОМ ЭТОТ  БЫЛ ХОРОШО ЗНАКОМ

ИЛЛЮЗИИ СТАРОГО ГОРОДА - ТАК НАЗЫВАЕТСЯ ЕЖЕГОДНЫЙ ПРАЗДНИК В ПЕТРОЗАВОДСКЕ

НЕБОЛЬШОЙ ФИЛЬМ С ЭФФЕКТОМ "ПОД СТАРИНУ" НА ТУ ЖЕ ТЕМУ (ВЫСТАВКА "В ДОМЕ СТАРОМ, ДОМЕ ЧУДНОМ",  МАРТ 2012 Г.

План г. Петрозаводска 1854 года. Национальный архив РК. Копирование запрещено.

(1865-1884).

   Около 20 лет жизни Ирины Федосовой прошли в городе Петрозаводске. Именно здесь она познакомилась с людьми, которые определили всю ее дальнейшую судьбу... Но как раз об этих 20 годах сведений немного. Основные изложил собиратель фольклора, преподаватель логики, психологии и немецкого языка Духовной семинарии Е. Барсов, в книге «Причитания Северного края». Кое-что о жизни города и горожан той поры, связанное с темой, нам удалось выяснить в Национальном Архиве.

   Жили Ирина и Яков (21 октября 1825 года рождения) Федосовы, возможно, на улице Соломенской - теперь это улица Куйбышева. Подтверждающие это документы обнаружила сотрудник Национального музея Л. И. Капуста ("Карелия", 2003 год, июль). Соломенская так называлась потому, что вела в поселок Соломенное, ныне входящий в городскую черту. На карте Петрозаводска прошлого века она начинается от Мариинской улицы, проходит по краю Сенной площади и через четыре перекрестка упирается в Неглинскую набережную (Неглинка течет с "Древлянских лугов" через сосновую Сенаторку, на которой находилась построенный в 1862 (1863?) году Тюремный замок). Но это уже окраина. Когда-то здесь пролегал «Градский вал» - военное укрепление. Поселение за валом называлось Слободой. На карте Петрозаводска 1917 года здесь расположены улицы Слободская, выше - Солдатская слобода, Никольская. Жилые районы здесь заканчивались. За рекой располагались воинские пороховые склады, далее — печи Александровского завода, в которых сжигался уголь, а еще далее — болота, лес, черничники. Там, где  возвышается район "Радужный", были свалки бревен, чуть ближе - скотобойни. Старожили, у которых были огороды здесь, помнят кости, попадавшиеся при перекопке земель. Туда, где сегодня пролегла улица Мурманская, горожане ходили за рыжиками, и это считалось уже далеко. Рыжики ценились выше прочих грибов, в губернии за их сбор платили хорошие деньги.  На Октябрьском пр. залегал торф и черноземы, сажали капусту, но это уже позже, а еще позже, в 30 годы 20 века, на Московской был гидроаэродром... До местечка Пески сплошь шли болота, а Соломенное, где находились "плутонические породы" (то есть вулканические)  - считалось за более здоровое, возвышенное место. Туда и вела Соломенская, обрывающася у Неглинской и передающая эстафету Военной. 

    Вообще, город (Петровская слобода) возник первоначально в пределах "Лососинницы и Нигинницы". В 19 веке город сохранял провинциальные, даже деревенские черты: везде огороды, скотина; в 1875 году, пишет в книге "Народная жизнь на Севере" С. А. Приклонский, в город забрел ярый медведь, по ночам ветер нес "отвратительный волчий вой", не дающий горожанам заснуть, волки врывались в цеха пушечного завода, застревали в кольях изгородей, по Сенаторке - горке повыше "Ленты", рыскали ...рыси! Страшной зашлакованной бездной казалась путешественникам заводская ямка, яркий "пылкий" огонь завода освещал город ночью и днем, немощеной были и главная площадь города, и ее главная улица,  в полдень солнце стояло высоко над "Куковой горкой"...

 Фото из книги К. Случевского "По Северо-Западу России", стр. 81

Интересно, что Петрозаводск создавали плотники из Заонежья – потомки создателей Кижских Соборов. Толвуйская волость населена столярами да плотниками, отмечают источники.  "Почти каждая семья, в особенности в за-онежских селениях,  (так в тексте. - прим. авторов проекта) - высылает одного из своих в Санкт-Петербург для ремесла" ("Памятная книжка Олонецкой губернии за 1865 год, с. 62).

«Коренная беда в том», - пишет в газете «Олонецкие губернские ведомости», 1890 г., №123, с.2-3, М. Марков, - « что земля не родит. Действительно, земля наша требует упорного, тяжелого труда, вознаграждает же за труд очень плохо». Уходя в город, крестьяне ослабляют хозяйство, а «бурлачат» за самые низкие заработки.

   Как раз в 1865 году Федосовы и обосновались в городе. Барсов вспоминал, что запись велась целый год,  в мастерской - в "ея квартире"... То есть, мастерская располагалась в "квартире". По воспоминаниям родственников, дом стоял в районе Малой Слободской - Неглинской набережной. Б. А. Гущин, старший научный сотрудник Музея-заповедника "Кижи", предполагает, что дом находился в конце современной улицы имени Ирины Федосовой, слева. Раньше улица называлась Военной. Такого же мнения придерживается наш знаменитый краевед Николай Кутьков. Это был даже не дом - а две комнаты, снимаемые на  подворье Александро-Свирского монастыря. Всего "церковных и монастырских домов" в городе в ту пору было 7, по статистике "Памятной книжки". Александро-Свирский монастырь вовсю сдавал землю под торговые ряды и балаганы, где продавалось все: от кренделей до апельсинов, от колониальных сахара, восковых свечей до шелка, шерсти и вина, отмечает Ю. Кожевникова ("Монастыри и монашество в Олонецкой губернии", с. 286).  Приезжим паломникам давали кров, часто в крестьянских домах, до трех дней кормили бесплатно. К сожалению, Н. Басова из Карельской Епархии пояснила нам, что архив монастрыря не сохранился, а в Национальном имеется только два хозяйственых документа. Руководитель проекта Г. А. Горбачева специально побывала в самом монастыре, побеседовала со священнослужителяи и учеными из Петербурга - к сожалению, никто из них не слышал о монастырском подворье в Петрозаводске. 

    Однако фото дома, где жили Федосовы, нам удалось разыскать в Национальном Архиве Карелии.

«Аннотации к фотодокументам Государственного казенного учреждения

Республики  Карелия “Национальный архив Республики Карелия” 

0-52032

Дом сказительницы Федосовой на улице Малой Слободской. Место съемки: г. Петрозаводск. Дата съемки: 1985 г. Автор съемки: В. Д. Обухов»

По воспоминаниям родственников, Ирина Андреевна жила в районе Слободской (м.) - Неглинской. Второе упоминание о месте жительства - Соломенская. Можно предположить, что дом стоял на углу этих двух улиц. 

Один из людей, хорошо знающий район, Ю. А. Шилов, сообщил нам, что, судя по данному рисунку, дом стоял на месте нынешнего дома 12. Дом на фото 1985 года - №14.

В Союзе Архитекторов нам пояснили, что, судя по архивному снимку, дом находился на месте ныне перенесенного дома Лебедева на Малой Слободской - теперь это дом №12. В Республиканском отделении Общества охраны культурных объектов нам рассказали, что стоявший в этом месте дом не являлся памятником культуры, был в крайне запущенном виде (что заметно и на фото 1985 года - заколочено окно) и был утрачен (разрушен). 

В районе Слободы планируется, тем не менее, создание дома-музея Ирины Федосовой, есть идея установления памятника - все-таки 20 лет ее жизни и главная встреча в  судьбе с  Е. Барсовым произошли именно здесь. 

Если бы окончательно подтвердилось, что Федосовы жили здесь, лучшего места для планируемого музея и памятника нет. Однако беседы со старожилами Слободы дали нам другие, ошеломительные версии!

(в  связи с конфиденциальностью фото помещаем рисунок)

Возможно, эти двери открывал Барсов?

Нам удалось познакомиться с одним из старожилов здешних мест. От него мы узнали, что дом, изображенный на архивном фото, по его мнению, это дом примерно 1947 года постройки, в нем жил Хаймовский, начальник ДСК, семья которого позднее перебралась в Москву (вообще  в Слободке жила немало евреев-строителей, да и с1904 году здесь имелась синагога). Ниже этого дома, примерно в районе дома №12,  располагалось аптекоуправление. То есть, Ирина Федосова в нем жить никак не могла. Может быть, разыскиваемый дом стоял на месте этого дома? Поиск зашел в тупик.

Между тем Леонид Леонидович рассказал нам о судьбе своего дома. В подвале дома он обнаружил старую табличку, на которой было отмечено, что дом принадлежал некоему Орехову, точнее, это "Дом наследников Ф. А. Орехова". В доме было несколько комнат, каморки. Леонид Леонидович сохранил двери и верстак (?!), сохранившиеся от постройки прежних лет - сам дом был перестроен.

 - Не располагалась ли случайно в доме столярка? - на всякий случай поинтересовались мы.

 - А как же! В одной из комнат, которые сейчас перестроены, была мастерская столяра-краснодеревщика, ответил нам старожил Слободы. - Краснодеревщик - это тот, который делает тонкие работы, изящную мебель, - пояснил он. Верстак остался от той поры. Верстак и двери, которые я приладил на входе в подвал.

- А в каком году  ваша семья приобрела дом?

Последующий ответ нас не то чтобы поразил - шокировал.

 - В 1884 году.

1884 год - это год, когда Федосовы как раз продали свою столярную мастерскую.

 - А кто же такой был Орехов, откуда он? - с нетерпением спросили мы.

 - Я не знаю, кто он был, но слышал, что он был из Заонежья, из Деревни Сибово (позже мы выяснили, что Ореховы проживают в Сибово, семья эта и сегодня известна как сказочники и балагуры)... Но увы! Во время нашей второй встречи Леонид Леонидович специально уточнил, что 1884 - год постройки дома. То есть, жить в нем Ирина Андреевна не могла, как раз в этом году она покинула город. И всё же в совпадении дат есть что-то интригующее. Будем изучать эту тему дальше. Сведения о доме хранятся в бюро инвентаризации, куда мы заглянем. Недавно мы снова встретились с Леонидом Леонидовичем: оказывается, мебель, созданная этим загадочным столяром, хранилась в доме еще до 90 годов - это точно была довоенная мебель, ее остатки пошли на дрова. А из заонежского рода Ореховых была мама Леонида Леонидовича.

-  

Верстак "столяра-краснодеревщика" в подвале дома

Некоторые верстаки сами создавались без единого гвоздя

А это верстак великого русского драматурга А. Н. Островского ("Гроза").

Кстати, Островский был ровесником Ирины Андреевны и Якова  Ивановича!

Мы поняли, что приблизительно чувствовал Шлиман, открывая Трою! Орехов был из Заонежья - да еще и в его доме работал столяр-краснодеревщик! Вот так так!

Сама фамилия "Орехов" зазвучала по-иному - известно, что такие красивые фамилии (сравните: Виноградов) еще и очень часто получали священнослужители! А ведь речь шла о комнатах на монастырском подворье.

Леонид Леонидович показал нам и те древние двери, и верстак. Они сохранились в очень холодном подвале дома, практически погребе! Во дворе дома находится двухметровый колодец, огороды, хозпостройки.

Вид на Онего из дома Орехова

Старый замшелый колодец у дома Орехова

Старые колодцы – средостение жизни отжитой и неутоленная жажда по неисполненной судьбе, исполниться которой удастся ли когда на этой горемычной земле. ..

Б. ЧЕРНЫХ

По совету Леонида Леонидовича мы переговорили с другими жителями района, после чего решительно вся Слобода в нашем представлении оказалась застроена столярками! По крайней мере, к краснодеревщику добавились столяры или плотники из дома-Выставочного зала на улице Федосовой (эта столярка действовала еще в располагавшейся когда-то здесь больничке и было "трудотерапевтической" в советское время) и некая столярка в районе судебно-медицинской экспертизы, где, как сказал Леонид Леонидович, была больничная столовая. Эта последняя столярка интересна в связи с тем, что именно о расположении дома Федосовых в конце современной одноименной улицы рассказали нам и Н. Кутьков, и Б. Гущин. На три отысканных нами возможных месторасположения столярок нашлась только одна кузня 19 века, благополучно дожившая до наших дней, и - одна синагога, сгоревшая в 1920-е годы, строительство которой в начале 20 века велось в 32 саженях и полтора аршинах от  угла Военной улицы (теперь ул. И. Федосовой) по Малой Слободской. Это 66, 5 метров. 

Это означает, что, по найденным Еврейским обществом Петрозаводска документам Национального Архива Карелии, прекрасное светло-бежевое двухэтажное здание синагоги с цветными стеклами в окнах располагалось... где-то в районе как раз прикупленного иудеями участка №43, то есть "Дома наследников Ф. А Орехова".

Во время нашей последней встречи Леонид Леонидович вспомнил, что несколько наискосок от его дома, напрво - находился, от берега за 2 домами, небольшой пустырь, оставшийся от сгоревшего дома. Возможно, это намек на синагогу? Тогда становится понятным, почему место  №43 на архивной карте - на противоположной стороне улицы...

Сегодня на М. Слободской

&nb… Продолжение »